Одинокий орк [= Странствия орка; Возвращение магри ] - Галина Львовна Романова

— А это что?

Старый шаман несколько раз выдохнул, прежде чем снова посмотреть на ученика.

— Материя — это мир, который нас окружает! — тоном, словно разговаривал с маленьким ребенком, произнес он. — Эти горы — материя. Эти глиняные плошки — материя. Вода — материя. Наши тела — материя… Понятно?

— Ага. Материя — то, что можно потрогать!

— Не совсем верно. Огонь — тоже материя. И воздух. И свет…

— Врете! — фыркнул Брехт. — Ну про огонь более-менее понятно. Если до него дотронешься, обожжешься. А воздух и свет? Как их потрогать? Вы еще скажите, что темнота — тоже материя!

— Скажу, — кивнул старик.

— И будете не правы. — Молодой орк показал ему язык с победным видом. — Тьма — это ничто! Дядя-шаман говорил, что тьма есть отсутствие света! Если свет — материален, по-вашему, то тьма — это отсутствие материи!

— И все же тьма — материальна! — упрямо стоял на своем старый орк. — Ибо душами наших предков завладела тьма, и тогда…

Брехт мрачно насупился. Уж кто-кто, а он знал, что произошло тогда. Или все было по-другому? Может быть, душами его предков действительно завладела пустота? Ничто? Но как ничто — то есть то, чего нет, — может повелевать целым народом? Ох, как все запутано…

— Ладно, — вздохнул старый орк. — На сегодня все. Можешь быть свободен, но завтра в это же время я жду тебя. И мы продолжим разговор о том, что материально, а что нет!

Брехт умчался на гораздо большей скорости, чем прибыл сюда.

Глядя ему вслед, шаман покачал головой. И почему духи допустили, чтобы благую весть их народу принес этот неотесанный чурбан? Может быть, это знак, что орки пока не готовы воспринять ее? Или дело в чем-то еще?

— Сегодня мы будем учиться слушать…

— Я и так не глухой!

— Помолчи! Слушать и слышать — разные вещи. Сегодня мы будем учиться именно слышать!

— Ты сказал «слушать»! Это разве не одно и то же?

— Уф-ф-ф… Неважно, что я сказал, вернее, неважно, что послышалось тебе. Важно другое — что я хотел до тебя донести. Важен скрытый смысл слов, ибо каждое слово — не просто бессмысленный набор звуков, но…

— Ничего не «бессмысленный»! Когда я говорю «топор», я имею в виду именно топор и ничего больше!

— Да, но почему топор обозначают именно этим словом, именно этим набором звуков, а не, скажем, «барбамсялям»!.. Чего ты смеешься?

— Ты сказал такое слово… В детстве мы с мальчишками тоже придумали свой секретный язык. Мы тогда играли с войну с соседней пещерой и…

— Уф-ф-ф… Неважно, во что ты играл в детстве! Важно совсем другое! Почему слова именно такие, какими мы их произносим? Что скрывается за каждым словом? Какова сила сказанного слова? Почему одними словами можно убить, а другими, наоборот, спасти? И почему…

— Почему, почему… По кочану!

— Что?

— Что слышал! По кочану и по капусте!

— Не понял! При чем тут капуста?

— Вот! А еще меня учить собрался!..

И так день за днем.

Иногда занятия были короткими и больше походили на отчаянные споры, иногда — занудными, до зевоты и мушек в глазах. Его учили сосредотачиваться и концентрироваться. Учили проникать во внутренний мир и понимать суть вещей. Учили многим вещам, которые Брехт забывал через несколько минут после окончания уроков, чем выводил учителей из себя.

Впрочем, терпения шести старым шаманам — а именно столько служителей находились в Пещере — было не занимать. Они день-деньской пытались договориться с духами и демонами, отыскивали выход в иные пласты реальности, а туда пробиться было не легче, чем достучаться до разума единственного ученика. Нет, разум у него был, но старикам-шаманам он напоминал того же демона — вроде бы и существует, но настолько чужеродный привычному миру, что начинаешь сомневаться в его существовании.

По крайней мере до тех пор, пока не получишь доказательства оного.

Он давно собирался сделать это — уже несколько дней или четвертей, а может, и месяцев назад. Время тут словно остановилось. Он сбился со счета, как давно тут находится, ибо здесь не было летучих мышей, по миграциям которых на дневку и обратно в орочьих пещерах отмеряли часы. Старики-шаманы могли разбудить ученика посреди ночи и погнать на очередной сеанс медитации, а могли позволить ему дрыхнуть сутки подряд. И уроки тоже длились по-разному — иной раз его готовы были мучить до достижения определенного результата, а иной раз отпускали буквально через полчаса после начала занятий. И было трудно предугадать, что ждет его в ближайшем будущем.

В одном Брехт был уверен — это совсем не то, чего он ожидал. С ним не говорили о богах — о том, чего боги ждут от своего народа, как облегчить им жизнь и как появление богов — собственных богов! — отразится на всех орках. Зато его учили проникать в суть вещей и явлений, размышлять, сосредотачиваться, накапливать энергию и преобразовывать ее, владеть своим телом не только на поле брани, но и для связи с внешним миром… В общем, занимались тем, что — Брехт был в этом уверен — ему никогда не пригодится в нормальной жизни.

Упав на лежанку, Брехт уставился в потолок. Еще один день прошел. Сколько их миновало и сколько еще впереди — дней, наполненных монотонными занятиями, медитациями, созерцанием и бесконечными лекциями, навевавшими сонливость. А он за все время так ни разу и не взял в руки оружие…

Копье стояло у постели, прислоненное к стене. Молодой орк протянул руку, касаясь гладкой рукояти.

Ага! Очнулся наконец!

Гэхрыст? — От неожиданности Брехт сел, завертел головой, хотя прекрасно понимал, что не может увидеть своего собеседника.

Ты как?.. А впрочем, что это я! Сам чувствую. Ну ты готов?

К чему?

Стать богом!

Чего? — Брехт вскочил. — Ты это чего?

А что? Ты вполне нам подходишь! Еще бы малость подучиться — цены б тебе не было!

Так, стоп! Осади назад! — завертел головой молодой орк. — Ты это о чем?

Как — «о чем»? О том, что ты должен стать богом! Ты — избранный!

Кем?

Судьбой! Ты единственный, кто смог разбудить нас! Ты вдохнул жизнь в Орогоро, и теперь на свет появятся новые боги. Боги, которые будут вести свой род от тебя, новый отец богов!

Да? А вот это не хотите! — Брехт скрутил две фиги и покрутил ими в воздухе. — Не хочу! Не желаю!

Поздно! У тебя мое копье, у тебя особая судьба. Тебе не свернуть с этой дороги! Скоро, совсем скоро…

Недослушав, молодой орк схватил свои вещи, даже не проверив, что находится в вещмешке, прислоненное к стене копье и бегом углубился в путаницу тоннелей. Бежать, пока не поздно! Пусть кто угодно становится богом, а он не желает себе такой судьбы.